Первая, более интересная часть доклада закончилась на истории медали 1839 г. в память возобновления сгоревшего Зимнего Дворца. Но прежде чем приступить к продолжению, обращу ваше внимание на одну новую «клюкву» и о русских отличиях. Этих «клюкв» было всегда неисчислимое количе­ство, конечно, и потому, что первый полный список русской военной медалистики печатается впервые только в этом году, в парижском журнале «Военная Быль». Но печатные источники о русских орденах существуют давно и переведены они на все важнейшие европейские языки... И вот, в американском прекрасно издаваемом журнале «True the Mans'S Magazine», в августовском номере текущего года, появилась отлично иллюстрированная статья об иностранных орденах всего света. Выступил в ней, между прочим, президент Американского О-ва, объединяющего исследователей и коллекционеров всех орденов, отличий и медалей. Казалось, что этот президент, лицо, возглавляющее это О-во, человек будто бы весьма компетентный, обладающий богатейшей коллекцией и такой же библиотекой, должен хорошо помнить, что всякое отступление от истории позволено лишь тому, кто ее знает; оно должно быть сознательно...

Президент же, коснувшись русских орденов лишь три раза, все три раза ошибся самым существенным образом!!! 1) Об ордене св. Владимира он сказал следующее: «Царская Россия учредила орд. св. Владимира, который давался тем, которые спасли десять жизней из огня или воды («предполагается, — добавляет автор "клюквы", — что что-либо было предпринято, дабы вести подобный счёт», еще иронизирует, знаток!!) или, — продолжает он, — кои лояльно служили государству 10 лет...» Сплошной абсурд! 2) «Императорский орд. св. Георгия, — продолжает клюквотворец, — был учрежден в Наполеоновскую эпоху». Опять же — абсурд! 3) Польский орден Virtuti Militari выдавался русским офицерам в 1815 г. дабы унизить поляков. И это утверждение неправильно тоже. Все это уж не отступление от истории, а бессознательное ее извращение.

Об орд. св. Владимира (учрежденном в 1782 г.) этот пре­зидент слышал «звон, но не знает, где он». Не этот, конечно, орден, а медали за спасение погибавших имели ленту этого ордена, и только. А орден св. Георгия был учрежден в 1769 г., т. е. в год рождения Наполеона и задолго до « эпохи », давшей ему мировую известность. Польский же орден Военного Креста, или Virtuti Militari — видоизмененный — был роздан всем чинам русской армии не Императором Александром I в 1815 г. а Императором Николаем I в 1831 г. после подавления восстания, когда он был Императором Всероссийским и Царем Польским. Мы давно привыкли к тому, что не только рядовые иностранцы позволяют себе беззастенчиво рассуждать на русские темы, им совсем незнакомые, но попадают впросак и высокопоставленные, ответственные люди.

Я возвращаюсь к теме доклада, вспомнив слова Гоголя: «Что за радость, что за разгулье падёт на сердце, когда услышишь про то, что давным давно деялось на свете», а в данном случае говорится не о свете, а о России и ее военном прошлом, олицетворенном в медалях.

Эта вторая часть начинается знаком отличия Военного Ордена того же 1839 г., отличающимся от обыкновенного, так называемого солдатского Георгиевского креста, тем, что на верхнем конце оборотной стороны выбит вензель Императора Александра I и нумерация подобных крестов своя собственная. Эти кресты были чеканены по повелению Императора Ни­колая I и розданы ветеранам прусских войск, принимавшим участие в Наполеоновских войнах 1813-1815 гг. двадцать пять лет тому назад.

Следующая медаль была выбита и роздана нескольким ротам Апшеронцев, Куринцев, Кабардинцев и артиллеристам за взятие штурмом укрепленного аула Ахульго 22 августа 1839 г., одного из многочисленных эпизодов завоевания Кавказа, продолжавшегося много десятилетий. Вспомните грозную топографию Кавказа!... На берегу дагестанской реки Андийской Койсу, на высочайшей, упирающейся в реку скале в укрепленном ауле Ахульго засел Шамиль со своими мюридами; с окружающими высотами аул был соединен лишь одной тропинкой, вьющейся между двумя отвесными скалами. С 12 июня по 22 августа пять раз бросались наши герои на штурмы, стоившие нам 2500 человек... Но Шамиль опять выскользнул и боролся с нами еще целых 20 лет...

В следующих двух гнездах висят медали в память 25-летия шефств: 1) Императора Николая I в 6-м Кирасирском Бранденбургском полку Прусской армии и 2) Прусского короля Фридриха Вильгельма IV в нашем Калужском пехотном полку, праздновавшихся в 1842 и 1843 годах. После завершения Наполеоновских войн три деятельнейших члена «Священного Союза » (к которому еще  вернемся), т. е.  Императоры Российский и Австро-Венгерский, и король Прусский — назначали шефами разных полков своих армий многих членов своих фамилий, Император Николай I очень любил и баловал своих Бранденбургских Кирасир, роздал им много орденов и не раз высылал даже ремонтных лошадей.

Следуют медали в память подавления Венгерского восстания в 1848-1849 годах, вернее — спасения Габсбургской монархии... Но вскоре, уже через несколько лет, Император Николай Павлович жестоко раскаялся в этом «спасении», сказав одному близкому лицу: « Savezvous quels sont les deux Souverains les plus betes de l'histoire?... Sobieski et moi: nous avons sauve l'Autriche». Будучи столь же неуклонным последователем договора о «Священном Союзе», как и его старший брат, Император Александр I, Николай Павлович слишком поздно осознал, что метафизика этого Союза лежала в основе всей русской политики, в то время как для всех прочих — «Священный Союз» был лишь средством для достижения их частных целей. Еще за 1000 лет до Рождества Христова, в интереснейшем памятнике древневосточной дипломатии и международного права, в индийских законах Ману сказано, что дипломатическое искусство заключается в умении предотвращать войну и укреплять мир. Император Николай I не был дипломатом, а войне он всегда шел навстречу. В 1848 году он не раскусил еще 18-летнего Императора Австрийского Франца Иосифа I и его премьер министра князя Шварценберга, и разгорелась Венгерская кампания, во время которой уже проявились симптомы неподготовленности наших военных начальников, столь ярко выразившейся и в последующей Крымской кампании, когда нас так «отблагодарил» Император Австрийский...

После этой непопулярной в России войны русским войскам была роздана эта медаль с надписью: «С нами Бог. Разумейте языцы и покоряйтеся». Хотели выбить медаль и для австрийских войск; известный остряк светлейший князь Меньшиков советовал сделать на этой медали надпись не «С нами Бог», а «Бог с вами»... Рядом висит интересная «Rossica» (т. е. медаль не русская, но тесно связанная с русской военной историей). Это австрийская медаль с надписью «Der Tapferkeit» и с изображением иного Франца Иосифа I; она носилась русскими солдатами, награжденными за особую храбрость, а австрийские солдаты получали наши Георгиевские кресты. Прошу обратить внимание на то, что висящая здесь  русская медаль в  память этой кампании  не установленного диаметра, а несколько меньшего; повесил я ее нарочно, дабы указать, что известное своеволие проявилось уже тогда в чеканке наших военных медалей, а достигло просто невероятных безобразных размеров в последнее царствование, но об этом речь впоследствии...

Последним в этом ряду висит знак отличия Военного Ордена для не христиан; он отличается от «христианского», обыкновенного креста тем, что вместо изображения и монограммы св. Георгия Победоносца на нем помещены двуглавые орлы. Точной даты установления этих крестов я обнаружить не мог, но предполагаю, что случилось это в 1844 г., ибо в этом году в « Русском Инвалиде » было напечатано повеление Императора Николая I о награждении офицеров мусульман орд. св. Георгия с изображением двуглавых орлов на нем.

Медали нижеследующих полутора рядов напоминают нам Восточную войну 1853-1856 годов, или как принято говорить «Крымскую войну». Но в начале висят две нашейные медали за службу в Собственном Его Величества Императора Александра II конвое; на одной он изображен молодым, на другой — в старости. Кстати: мне не удалось обнаружить статута этих медалей и мне неизвестны ленты, на которых они носились.

Затем висят 4 русских сувенира Восточной войны, два сардинских, шесть турецких, четыре английских, бант из трех отличий — миниатюр адъютанта лучшего британского драгунского полка Scots Greys (в котором вспоследствии шефом был Император Николай II. Его портрет работы Серова до сих пор висит в полковом собрании) и три французских. Эта война породила в свое время огромное количество всякого рода очень пристрастной литературы на всех языках. Мне удалось познакомиться с обличительной «покаянной» литературой английских авторов, издавших свои труды к нынеш­нему 100-летнему юбилею этой обоюдоострой эпопеи, но уже на основании новых исторических документов и беспристрастного их анализа. Нынешнему 100-летию Крымской войны уже посвящено много внимания и в русской, и в иностранной литературе.

Надо уяснить себе, что постаревший Император Николай I в вершине своей неудачной политики этой эпохи поставил личную неприязнь к Наполеону III. Николай Павлович не разобрался в создавшейся политической обстановке, в чем ему не помог его еще более старый министр иностранных дел Нессельроде.  В стратегическом же отношении показала всю свою несостоятельность  «школа Паскевича» во  главе с ее еще более старым создателем и его учениками. Но для России, в итоге, эту войну, как вольтеровского Бога, нужно было бы нарочно выдумать, если бы не произошла она в силу и вполне естественных причин; так  оценил ее один  из современных русских историков. Другой историк вывел следующую характеристику Главнокомандующего в Крыму  кн. Меньшикова (правнука сподвижника Царя  Петра Великого, светлейшего князя Ижорского). Странную фигуру представлял этот Меньшиков, и кавалерист, и моряк, и дипломат, он «обладал большим умом и обширными способностями». Но тогда в Крыму, добавлю от себя, уже 65-летним, много пережившим стариком, близким к состоянию  мумии, и ум его и  способности были заглушены черствым себялюбием,  ледяным скептицизмом и бездушием. Сознавая, что не там ему место, он не мог заставить себя просить отставки,  и, как некий  Аракчеев, лишь слепо исполнял петербургские  приказы. Англичанин Vulliamy в своем труде «Crimea, the Campaign 1854-56» — следующим, совсем безотрадным образом  оценивает итоги этой войны для союзников: «Ближайшие  политические результаты были выворочены,  неосязаемы и противоречили  несоответственными, предполагавшимся целям и  военным усилиям... единственными выдающимися лицами всей этой кампании оказались  английская сестра милосердия  Найтингаль и русский инженер Тотлебен», но автор тут же добавляет: « ...а защита  Севастополя была организована  тремя адмиралами Нахимовым, Корниловым и Истоминым. Эти люди, столь стойкие благодаря  их меланхолическому мужеству русских героев, были готовы умереть и обрели смерть». Заключительный же приговор о союзных  руководителях этой кампании того же автора заключается в следующих словах:  «Оставив в стороне неопытность  младших офицеров и  неспособность старших, удивительная бездарность всей системы привела бы в полное замешательство и подорвала бы все усилия наилучших армий всего света.. ».

От моего поколения еще скрывался факт самоубийства Императора Николая I, слишком удрученного тяжкими неудачами Крымской войны. В архиве М-ва Императ. Двора сохранилась памятная записка лейб-медика, исполнявшего непреклонное повеление Государя и давшего ему огромную дозу морфия. Об этом редком, высоко трагическом самоубийстве коронованной особы недавно писал проф. Сперанский в «Русской Мысли».

Однако, вспомнив слова Карамзина, что в повествованиях о временах отдаленных есть какая-то неизъяснимая прелесть для нашего воображения, перейдем к медалям и этой эпохи. Первая, серебряная «За защиту Севастополя», на Георгиевской ленте. Раньше датой учреждения этого высокого отличия считали Указ от 26 ноября 1855 г., но в действительности установлена она приказом Императора Александра II по Крымской Армии от 31 октября 1855 г., отданном в Симфе­рополе во время посещения Государем Крыма и его геройской армии. (Тут надо сказать, что большинство героев всегда надо искать в числе убитых, но пожинают лавры оставшиеся в живых...). Привожу выдержку из этого душевного приказа: «Храбрые воины Крымской армии! Приказом моим от 30 августа я выразил вам чувства, преисполняющие душу мою искренней признательностью к заслугам вашим... удивлявшим даже врагов наших... Здесь, среди вас, желательно лишь было изъявить вам чувства моего к вам благоволения и искренней привязанности. Свидание с вами доставило мне невыразимое удовольствие... Мне отрадно было видеть вас и любоваться вами... В память знаменитой и славной обороны Севастополя я установил, собственно для войск, защищавших укрепления, серебряную медаль на Георгиевской ленте для ношения в петлице!! затем в конце приказа: ...я вами горжусь, как он (т. е. Император Николай I) вами гордился; как он — вверяюсь вашей испытанной преданности... Именем своим и его благодарю еще храбрых защитников Севастополя... и т. д.». Затем последовал ряд дополнений о пожаловании этой медали: и находившимся на северной стороне, и всем временно пребывавшим по делам службы, и гражданским чиновникам, находившимся в Севастополе, и жителям, участвовавшим в защите, и женщинам, несшим службу в госпиталях, и всем морякам, и, наконец, наемным и собственным людям военных офицеров, находившимся на южной стороне Севастополя при его защите...

Затем висят две бронзовые медали за ту же « Восточную » войну 1853-1856 гг. Они учреждены манифестом о Всемилостивейшем даровании народу милостей и облегчений по случаю коронования Государя Александра II 26 августа 1856 г. и последовавшими впоследствии дополнениями к этому Манифесту. Медали эти носились на разных лентах, а именно: на Георгиевской — участниками морского Синопского боя, войсками, действовавшими на Азиатском, т. е. Турецком театре войны, и защитниками Петропавловска на Камчатке. На Андреевской ленте — чинами, отразившими неприятельские нападения в других частях государства, чинами Государственного Ополчения, малороссийскими конными казачьими полками, и сестрами милосердия Крестовоздвиженской Общины, во время этой войны учрежденной. На Владимирской ленте — всем прочим воинским чинам офицеров, а также всем потомственным дворянам, но не для ношения, а лишь на память об этой войне; эти медали оставались в потомстве у старшего в роду. На Аннинской ленте за пожертвования на раненых или на военные нужды преимущественно купеческому званию. Тем же манифестом был учрежден особый наперсный крест для духовенства всех христианских вероисповеданий, принимавшего участие в военных действиях; носился он на Владимирской ленте и оставался в роду после смерти награжденного священнослужителя или хранился в ризнице.

Переходим к «Rossica», т. е. иностранным медалям за Крымскую войну. В прежней России ими не интересовались, и мне помнится объявление в нумизматическом журнале, называвшемся «Старой монетой», в 1910 г., хранитель Севастопольского музея искал тогда английскую и французскую медали этой войны, но их было гораздо больше. Начинаю с двух пьемонтских или сардинских медалей, розданных участникам 15.000 корпуса, высаженного в Крыму; участие итальянцев в боевых операциях, выражается их потерями: 27 убитых! Были там и созданные тогда берсальери, памятные по петушиным перьям на головных уборах.

Первая — была роздана всем участникам сардинского экспедиционного корпуса, следовательно, вычеканена она была в количестве около 15.000. Между тем, когда я посетил в 1937 г. итальянский военный музей, размещенный в башне св. Ангела в Риме, я этой медали там не нашел; вместо нее заведующий музеем указал мне на английскую медаль за Крымскую войну, но повернутую оборотной стороной; трюк весьма наивный. Вторая медаль, «Al valore militare», была учреждена еще в 1833 г., но за Крымскую кампанию ей придали специальный вид, поместив на оборотной стороне надпись «Spedizione d'Oriente»; внутри венка гравировались название воинской части и фамилия награжденного. Эта медаль была выдана сержанту 17-го Британского уланского полка, участнику знаменитой атаки легкой кавалерийской бригады под Балаклавой. Британская кавалерия получила только 40 таких отличий, и потому цена этих медалей доходит здесь до 10 фунтов за штуку.

Затем следуют шесть турецких медалей за ту же кампанию. Первая из них «Мисчани Ифтикар», или медаль «Славы», кроме особо отличившихся турок, была роздана британским сапёрам и морякам, содействовавшим туркам при переправе через Сулинский пролив Дуная в июле и августе 1854 г. Поэтому англичане называют ее Danube Medal. На лицевой стороне изображена компликированная арабская надпись имени султана Абдул-Мезджида, или так называемая Tughra, под нею — арабский год Геждры 1270, соответствующий годам 1853-54 нашей эры. Второй висит медаль за оборону крепости Силистрии, продолжавшейся всего от 11 мая до 22 июня 1854 г. Осада была снята по категорическому приказанию дряхлого кн. Паскевича, обуянного страхом перед вероломной Австрией, и вопреки мнению Императора Николая I; между тем, пленные турки показали, что сдача должна была последовать через 2-3 дня. Эта первая чувствительная неудача имела огромное значение на моральное состояние как Николая Павловича, так и высших начальников этой войны, воспитанных «паскевичевской школой». Следующая медаль — за оборону крепости Карс, сдавшейся 16 ноября 1855 г. Взятие этой сильной крепости оказалось нашим крупным дипломатическим козырем к концу войны. Следует отметить, что на азиатском фронте высшие военные начальники, как и раньше, так и в эту войну, были более подготовленными и более талантливыми, чем на европейском театре войны; ко­нечно, разница в вооружении сыграла и тут огромную роль; наша армия проигрывала войны чаще всего из-за технической отсталости. И в Карее обороной руководил англичанин; в сдаче крепости не он был виноват, а турецкий Омер-паша, конечно, не подавший своевременной помощи.

Следующие три турецкие медали разнятся расположением флагов на оборотных сторонах; первая из них была пожалована султаном англичанам и поэтому третий флаг слева — британский (та медаль встречается реже других двух, ибо везший медали корабль погиб у берегов Англии). Вторая была выдана французской армии, и на третьем месте нахо­дится французский флаг; третья медаль — была выдана сардинцам.

Затем следуют отличия Великой Британии; но здесь не фигурирует Victoria Cross, высшее отличие, учрежденное во время Крымской войны и сохранившееся до сих пор; как и первые кресты, все они чеканятся из металла русских пушек, взятых в Севастополе. Нет его у меня по простой причине: такой крест стоит, если он попадает на рынок, от 100 до 150 фунтов. Тут необходимо пояснить  кое-что об английских медалях, их преимуществе в сравнении с наградными медалями других наций и вытекающей отсюда их дороговизны при коллекционировании. Великобритания, не в пример России, начала награждать своих солдат медалями очень поздно, только с 1815 г., после победы при Waterloo. Но с этого времени, включая 1-ю мировую войну, на гурту почти всех английских наградных медалей набивались: №, название части или корабля и фамилия награжденного, т. е. каждой медали придавалась абсолютная индивидуальность, чего, к сожалению, не сделано было ни у нас, ни в других странах. Затем англичане ввели на лентах наградные пряжки, впоследствии принятые в некоторых других армиях, но не в нашей. Надо отдать справедливость, что английские медали оказались и наиболее красивыми.

В итоге эти индивидуальные медали хранились семьями из рода в род; полки и корабли создавали свои собственные музеи, а, например, The Scot Greys, один из лучших кавалерийских полков, просто не выпускал на рынок ни одной полковой медали, — все поступали в его музей. А наградные пряжки тоже сыграли свою роль; возьмем, например, армейскую и флотскую general service medals, учрежденные только в 1848 г. за бои с 1793 г. до 1840 г. Армейская мне не нужна, среди ее пряжек Rossica нет, а есть у меня флотская, на ней пряжки Rossica встречаются; на этой — пряжка «Navarino» в память Наваринского морского боя, когда русская эскадра вместе с английской и французской сражалась под командой адмирала гр. Гейдена (его правнучку мы имеем счастье видеть среди нас). Так вот: к 1848 г., когда была учреждена медаль, осталось в живых 1137 наваринских ветеранов-моряков, кои и получили эту медаль с соответственной пряжкой, а другая Rossica, с пряжкой за бой английского корабля «Centaur» с русскими кораблями 26 августа 1808 г., была выдана уже только 38 ветеранам. Но так как Navy general service Medal выдавалась ветеранам войн с 1793 г., то оказались пряжки, выданные только одному, двум или трем ветеранам. В результате, медаль с наваринской пряжкой теперь стоит около 1 фунта, а Centaur-ская — уже 8 фунтов, а наиболее редкие пряжки доходят до 60 фунтов за штуку. То же самое и с армейскими медалями, например: балаклавские кавалерийские отличия стоят от 7 до 9 фунтов за штуку и т. д. Русские наградные медали всеми этими преимуществами не пользовались, они были безличные; поэтому русские и все иностранные медали, чем они старше, тем и дороже, и только.

Первой из английских медалей висит Baltic Medal, учреж­денная 6. VI. 1856 г. в память довольно безобидной блокады англо-французским флотом Балтийского моря; Кронштадта этот флот испугался, но выказал себя у Аландских островов, на которых укрепления еще не были закончены. Как исключение, эта медаль не имеет надписи на гурту, если она выдана морякам обоих флотов, но на медалях, выданных небольшим специальным частям, например, сапёрам и минёрам, находившимся на кораблях на случай десанта, надписи набиты; в этом случае цена их высокая до 10 фунтов.

Затем висит медаль «For distinguished Service in the Field», тоже тогда учрежденная (она уцелела до сих пор); эти медали, отчасти сыгравшие роль наших солдатских Георгиевских медалей, ценятся дорого, до 5 фунтов. Данная медаль, судя по надписи, была выдана солдату 13-го Royal Welsh Fusiliers полка, особо отличившегося в сражении под Альмой.

Две следующие медали — английские за Крымскую кампанию, коими были награждены все участники войны; получили их и все французы, у кого не было своей специальной медали, получили ее и многие сардинцы и турки; всего было выбито в Англии 275.000 штук. Почти все эти медали индивидуальны, т. е. на гурту набиты фамилия награжденного, его чин и часть. На этих двух медалях вы видите и все пять установленных тогда наградных пряжек на лентах: теоретически, пряжки выдавались тем только, кто участвовал в данном боевом эпизоде; по старшинству учреждения они следующие : 1) Alma, 2) Balaklava, 3) Inkermann и 4) Sebastopol; чины флота и Royal Marines, кроме перечисленных, могли получить и пряжку Azoff.

Вышеупомянутый автор труда об этой войне Vulliamy рассказывает, со слов очевидцев, что первые три пряжки были прозваны «Порто», «Херес» и «красное вино»; после угощения этими винами иногда зарабатывались эти пряжки. «Я знал офицеров, — говорил очевидец, — получивших и повышения и пряжки за Альму, Инкерман или Балаклаву, спокойно выгружавших грузы в тихой альминской бухте или сидевших и выпивавших в балаклавских ресторанчиках, когда разыгрывались эти сражения».

Надо сказать несколько слов по поводу пряжки в память сражения при Балаклаве. В Англии чтут эту битву за лихую, необдуманную атаку ее легкой кавалерийской бригады, имевшей следствием огромные в ней потери. В то время, когда вся правда была известна только малому количеству людей, даже королева Виктория долго не соглашалась утвердить пряжку в память этой весьма сомнительной победы, в нынешнее же время Vulliamy выразился о ней так: «it was the result of an accumulation of blunders, of pride and imbecility». A насчет пряжки за Azof? и экспедиции на побережья Азовского моря Vulliamy высказывается в следующих словах: «Там командовал союзными войсками генерал Сэр Броун; экспедиционный корпус состоял из 3.000 англичан, 7.000 французов и 5.000 турок. Эстот десант не встретил серьезного сопротивления, и союзники обесчестили себя грабежами, пожарами и всякими horrible outrage, как разрушения знаменитого Кер­ченского музея и даже госпиталя. Керченская экспедиция может быть рассматриваема, — заключает Vulliamy, — только как позорная скандальная операция». И несмотря на все эти факты и истребление провиантских складов в Геническе и Таганроге, три Victoria Cross были выданы за эту экспедицию.

Следующими висят три миниатюры за эту войну адъютанта славного полка Scot Greys, в котором впоследствии, как отмечено выше, шефом был Государь Император Николай II. Это турецкий орден Меджидие, коим осыпаны были английские и французские офицеры, английские и турецкие медальки.

Последними Крымскими сувенирами висят французские отличия : 1) Medaille Militaire, учрежденная несколько ранее, в 1852 г., 2) очень похожая на английскую, но на самом деле очень редкая медаль французской работы, подписанная англичанином, не Wyon'oм, а инициалами «EF». Эта медаль «открыта» мною, и я предполагаю, что она была чеканена в ...Мексике и исполнена гравёром Eugene Fallot; этой медалью, вероятно, заменялись английские медали, утерянные француз­скими солдатами во время этой несчастной экспедиции, погубившей цвет французской армии, и, впоследствии, в Седане, — самого Наполеона III. Третья медаль замечательна тем, что на ней, кроме известных нам уже официальных пряжек за Инкерман и Севастополь, есть еще неофициальные пряжки французской фабрикации, но французы, обладающие более развитой фантазией, чем британцы, наделали тогда, кроме Traktir и Malakoff, еще и пряжки, иногда неразгаданные, с надписями «St. Cecil»? Mamelon Vert, Redant Vert и Kinbourn. Все эти фантастические пряжечки теперь весьма редки, за них платится по 2 фунта за каждую. Этой — закончены крымские.

Следующей, в том же хронологическом порядке, висит одна из наших медалей кавказской серии, а именно — «За покорение Чечни и Дагестана» в годах 1857, 58 и 59. Эту медаль носили и те храбрецы, которые взяли в августе 1859 г. Гуниб, последний оплот Шамиля.

Три следующие — сувениры усмирения польского мятежа в 1863-64 гг. Чрезвычайно редок крест, литой из олова; он предназначался восставшими поляками для возбуждения и пропаганды восстания среди православного населения восточных окраин Польши; на его лицевой стороне — изображение Спасителя и надпись: «Спаси, Господи, люди Твоя», а на оборотной стороне вверху — дата «1863», в середине — соединенные гербы «Польши » (но в надписи упущен мягкий знак), Литвы и «Руси» и слова «Ровность» (вместо Равность) «Свобода» и «Независимость». Две другие — наши официальные медали: светлой бронзы — строевым, темной бронзы — нестроевым.

Следующие два отличия — последние из кавказской серии; медаль за покорение «Западного Кавказа в годах от 1859 по 1864», и крест «За службу на Кавказе», помеченный тоже 1864 г. Этим крестом, когда завершилось окончательное покорение Кавказа, были награждены все чины армии, при­нимавшие в нем активное участие за долгие годы борьбы с горцами.

А в 1871 г. Император Александр II уже мог совершить спокойное путешествие по Кавказу, и своему конвою из тех же местных горцев он роздал на память эту медаль с надписью «Кавказ 1871 г.». Но вспомним несколько лермонтовских строк :

« Как я любил, Кавказ мой величавый,
Твоих сынов воинственные нравы,
Твоих небес прозрачную лазурь
И чудный вой мгновенных, громких бурь,
Когда пещеры и холмы крутые,
Как стражи, окликаются  ночные;
И вдруг проглянет солнце, и поток
Озолотится, и степной цветок,
Душистую головку поднимая,
Блистает, как цветы небес и рая. ..

М. Лермонтов

Итак, если время позволит, перейду к медалям второго картона. Начинается с сувенира покорения наших среднеазиатских владений. Надо вспомнить, что после предшествовавших неудачных экспедиций — наше планомерное продвижение на юго-восток Азии началось в 1853 г., когда соединены были Оренбургская и Сибирская линии и на реке Сыр-Дарье были возведены укрепления Верное и Джулак. В 1864 г. взята часть укреплений Кокандского Ханства Аумета (полк. Черняевым), Туркестан (полк. Веревкиным) и Чекмин (генер. Чер­няевым). В 1865 г. Черняев взял Ташкент, в 1866 г. ген. Романовским взяты бухарские укрепления Герджар, Ходжент, Ура-Тюбе и др. В 1863 г. взят Самарканд, а в 1873 г. занято Хивинское ханство, в память чего вы видите здесь медаль с надписью «За Хивинский поход».

Рядом висит английския медаль, называемая « The Ashantee Medal» 1843-1844 г.;  не она является  « Rossica», а ее курьезная желтая лента с тремя черными полосами. Эта медаль в память усмирения африканского племени Ашанти, которое дралось не худее нынешних May-May... Окончание этой войны совпало с бракосочетанием единственной дочери Императора Александра II, Марии, со вторым сыном Королевы Виктории — Альфредом, Герцогом Эдинбургским, совершившимся в С. Петербурге, 23 января 1874 г. И, дабы почтить это торжество, королева Виктория придумала дать медали Ашанти цвета династии Романовых, т. е. черно-желтые, влившиеся в так называемые Государственные цвета России в отличие от национальных бело-сине-красного.

Следующая бронзовая медаль — опять среднеазиатское отличие, а именно — «За покорение Ханства Кокандского 1845-1846 ».

Затем висит красивая уникальная бронзовая медаль с изображением Императора Александра II и надписью в поле: «За усердие». Для специалистов — это большая загадка, но, как мне кажется, ею награждались (и то — самое короткое время) нижние чины, призванные на службу из бессрочного отпуска в 1859 г.

Следующая серия из 11 отличий — памятки русско-турецкой, вернее славяно-турецкой войны 1846-1878 гг.

Первые три медали — русские памятки: серебряной были награждены только защитники Шипкинского перевала и крепости Баязет (в Закавказье) и взявшие Карс: светло-бронзовой — все остальные активные участники на европейском и азиатском фронтах; темно-бронзовая — нестроевым.

Две следующие — редкие турецкие наградные, за ту же войну, первая, поменьше, — защитникам Плевны: тяжело она далась нам!... Вторая медаль побольше — строевым туркам — в память всей войны. Турки до сих пор своей медалистики не разработали, но по надписям на медалях и при знании арабской письменности разобраться в медалях можно. Затем висят: две черногорских медали, две сербских и два румынских знака отличия; отцы многих из нас эти отличия имели. Последними в этом ряду находятся еще две среднеазиатские памятки: серебряная офицерская и светло-бронзовая солдатская медали «За взятие штурмом Геок-Тепе 12 января 1881 г.» Ликвидировав эту крепость, Скобелев смирил всю Закаспийскую область, — предков тех Текинцев, которые охраняли ген. Корнилова после бегства его из Быховской тюрьмы.

Следующая медаль была роздана присутствовавшим при покушении на Императора Александра II 1 марта 1881 г., после которого он скончался. Лента у этой медали — единственная в своем роде, Андреевская — Александровская. Ведь существуют и коллекционеры лент, в Лондоне есть специальное О-во, и члены этого О-ва хорошо знают, что часто ленты гораздо более редки, чем сами медали.

Хронологически, следующей медалью должны была бы висеть коронационная медаль Императора Александра III, но она прикреплена на колодке в конце картона, вместо нее повешена медаль Императора Александра III за беспорочную службу в полиции. За нею висит редкая афганская медаль, выданная защитникам крепости Кушка, взятой генералом Комаровым в 1885 г.

Следующие 13 медалей принадлежат царствованиям Императоров Александра III и Николая II; редки две последние: серебрянная, офицерская, и бронзовая, солдатская, «За походы в Средней Азии 1853-1895 гг.». Эта медаль была учреждена в 1896 г. и выдавалась ветеранам всех походов с 1853 г. Коронационная медаль Императора Николая II висит внизу на колодке, как и медаль в память царствования Его Августейшего Родителя, и бронзовая медаль за всеобщую перепись 1897 г. Кстати о больших нашейных медалях; я помню их у волостных старшин или старых вахмистров, но я только недавно прочел в «Новом Времени» за 1914 г., что такие большие золотые медали, на Александровской ленте, и серебряные, на Владимирской ленте, были Высочайше пожалованы женщинам-художницам, преподавательницам школы Импер. О-ва поощрения художеств, — носили ли эти дамы такие медали?

Следующий ряд начинается тремя медалями в память подавления Боксерского восстания в Китае в 1900-1901 г. Так как исторические события, явившиеся причинами появления тех или иных отличий, нашему поколению уже памятны, я буду останавливаться лишь на наиболее выдающихся из них. Вот, например, в память 50-летия обороны Севастополя; одна — серебряная, выданная жившим еще в 1904 г. ветеранам, а другая — бронзовая; вот эта бронзовая — большая редкость, ибо получили ее только немногие члены исторической ко­миссии, вновь описавшей эту незабвенную эпопею.

Затем висят: серебряная медаль в память героического боя крейсера « Варяг » и канонерки « Кореец » на рейде Чемульпо 27 января 1904 г. У этой медали своя собственная лента — «Лента Андреевского флага». Рядом бронзовая — в память  похода на Дальний Восток эскадры адмирала Рожественского (на ленте государственных цветов, т. е. черно-оранжево- белой). Эскадра почти целиком была уничтожена в Цусимском проливе после отчаяной борьбы с более усовершенствованным японским флотом.

Следующие три медали — официальные за русско-японскую войну, а рядом с ними висят две медали исключительного интереса и уникальные, обе касающиеся Русско-Японской войны. В первом случае на оборотной стороне официальной медали надпись гласит: « Да вознесет вас Господь в свое время». На этой же вы читаете только первую часть надписи, т. е. слова «в свое время» отсутствуют. Дело в том, что в ту эпоху ходили следующие слухи о медали в память русско-японской войны: будто бы на проекте медали Государь поставил резолюцию: «В свое время»; резолюция означала, что чеканка медали откладывается, что это будет сделано в свое время. Но эти три слова были начертаны как продолжение первых четырех слов, т. е. «Да вознесет вас Господь» и составители проекта ошибочно поняли, что вся надпись, по желанию Государя, должна состоять из первых 4 слов и трех слов резолюции, т. е. «Да вознесет вас Господь в свое время»... Так медаль и была отчеканена. Весь этот рассказ подтвердил мне мой покойный друг и тоже исследователь нашей медалистики полковник А. И. Григорович, служивший во время русско-японской войны библиотекарем Главного и Генерального штабов. Ясно, что мне, коллекционеру, всю жизнь страстно хотелось убедиться: существовала ли в действительности эта проектированная медаль с надписью из первых слов; в конце концов она попала в мои руки.

Вторая же медаль представляет собою по идее повторение медали за боксерское возстание 1900-1901 г. Лицевая сторона одинакова, а на оборотной победная надпись: «За поход в Японию в 1904-1905 гг.»; происхождение этих медалей очень загадочно, но если они исходят из правительственных сфер, то эти медали были отчеканены проектные, — очень преждевременно (des medailles anticipees), т. е. тогда, когда в России говаривали: «Мы япошек шапками закидаем».

Из следующих трех отличий за ту же войну обращает на себя внимание французская медаль защитникам Порт-Артура; медаль эта не официальная, а изготовлена она была по всенародной подписке; из-за надписи на оборотной стороне: « La France — au general Stessel et ses heroi'ques soldats» наше Военное Министерство согласно было  вручить эти медали кружку Защитников Порт-Артура, но при условии, что упоминание на медали о генер. Стесселе (отданном под суд за сдачу крепости) будет уничтожено, но кружок на это не согласился. Реабилитация этой войны, и в частности имени генер. Стесселя, часто обсуждалась в военной литературе, теперь же этот вопрос вновь поднят в только что напечатанном интересном труде Ряснянского о русско-японской войне.

Затем следуют три японских отличия за войну 1904-1905 гг. Японцы, более даже англичан, хранят боевые отличия, и до оккупации Японии американцами японские отличия никогда на рынок не попадали.

Затем висит мало кому известная наградная медаль с изображением Императора Николая II; на ее оборотной стороне надпись: «За особые воинские заслуги». Медаль эту получили в 1911 г. немногие чины Инженерного ведомства за постройку укреплений на берегах Финского залива.

После медалей в память 200-летия Полтавской победы в 1909 г., в память 300-летия Дома Романовых в 1913 г. и 200-летия Гангутской морской победы в 1914 г. русская военная медалистика нашей Империи заканчивается мобилизационной медалью 1914 г.

Остается обратить ваше внимание на Георгиевские солдатские кресты (и Георгиевские медали), на которых значатся маленькие буквы «Б.М » и «Ж.М.» В конце 1916 г. в газетах начали печататься статьи с протестами по поводу того, что всякие медали и кресты продолжают чеканиться в благородных металлах, между тем металлов этих становится все меньше и меньше. В результате, кресты и медали начали чеканить в неблагородных металлах и, дабы эти отличить от настоящих, на них ставили первые буквы выражений «Белый металл» и «Желтый металл». Интересна дробь « 1/М » на последних Георгиевских крестах; после долгих розысков и домыслов установлено, что эта дробь означает один миллион, остальные  цифры номера набивались обычным способом.

Конец картона занят отличиями наших Белых Армий, это уже не область чистой нумизматики, они не чеканились на Монетн. Дворе, а фабриковались иными способами и чем они грубее, примитивнее — тем более они ценятся.

Несколько слов о двух отличиях за 2-й Кубанский поход, учрежденных Кубанской казачьей радой в конце 1918 г., но никогда не увидевших свет Божий. Один quasi-коллекционер просил сообщить ему все подробности этих отличий, но я наотрез отказался помочь ему «создать», то есть подделать эти отличия. Выпустить их может только такая же Кубанская рада, во главе с Атаманом Кубанского Казачьего Войска, если кубанцы пожелают, но в никаких частных комбинациях, уже не раз случавшихся, я участия не принимаю.

Кончаю и благодарю. Я — к услугам слушателей, может быть кто-нибудь задаст мне какие-либо вопросы?

Лондон, 13. XI. 1954 г.

Доклад II о русской военной медалистике (с выставкой медалей) В. Г. фон Рихтера состоялся в помещении «Русского Общества Помощи беженцам » в Лондоне, 13. XI. 1954 г.