Главная      Статьи       Работы Е.В. Лозовского

Е.В. Лозовский

ИСТОРИЯ ОДНОГО ЗАБЛУЖДЕНИЯ

впервые опубликована в журнале «Петербургский коллекционер» № 5(40) 2006 г.

В 1843 г. два полка русской армии – гренадерский и пехотный – отметили двадцатипятилетие назначения своими шефами двух прусских принцев – наследного принца Фридриха Вильгельма, ко времени юбилея уже ставшего прусским королём Фридрихом Вильгельмом IV, (он получил Перновский гренадерский полк) и его младшего брата принца Вильгельма (ему достался Калужский пехотный). К одному из этих юбилеев была отчеканена медаль. К какому – вот вопрос.

Утверждать, что он для историков неясен, было бы неверно: и в России и в Германии эту медаль дружно именуют “калужской”, то есть относящейся к 5-му пехотному Калужскому Императора Вильгельма I полку (так он в конце концов стал именоваться). Однако знакомство с немногочисленными русскими дореволюционными публикациями заставляет усомниться в правильности этой атрибуции.

Собственно говоря, этих публикаций всего две. Первая “Описание новейших монет и медалей” во втором номере “Записок С.Петербургского Археолого-Нумизматического Общества” за 1850 год. (Подумать только! Со времени выпуска медали прошло уже семь лет, а она всё ещё в числе “новейших”!) Цитирую: “Эта бронзовая и гальванически позолоченная медаль выбита по повелению Его Величества Фридриха-Вильгельма IV, короля прусского, по случаю двадцатипятилетнего юбилея его, как шефа российского гренадерского имени его полка, и роздана офицерам и нижним чинам этого полка”. Получается, к Калужскому полку она отношения не имеет, поскольку гренадерским он никогда не был, и Фридрих Вильгельм IV шефом его также никогда не состоял.

Вторая публикация, за подписью известного нумизмата Ив.Холодковского, появилась только спустя шестьдесят с лишним лет в журнале “Старая монета”. В ней также говорится о раздаче медалей (Холодковский называет их “жетонами” – дальше станет понятно, почему) “русским офицерам и нижним чинам гренадерского полка”. В статье не приводится наименование полка, но не трудно выяснить, что к тому времени он назывался 3-м гренадерским Перновским Короля Фридриха Вильгельма IV полком.

По-видимому Холодковский не акцентировал внимание на полковой принадлежности медали (будем всё же называть её так), считая эту принадлежность очевидной, а предпочёл поделиться с читателями другой, более интересной, информацией. Оказывается, чеканка прусской медали имеет некоторую предысторию. Годом ранее, в 1842 г., исполнилось 25 лет со дня назначения российского императора Николая I шефом 6-го прусского кирасирского полка. В связи с этим юбилеем император пожаловал всем чинам полка серебряные медали, для ношения на Андреевской ленте с изображением на лицевой стороне своего вензеля и надписью: “ZUM ANDENKEN” (на память); на оборотной стороне в сплошном лавровом венке даты: “1817–1843” и вокруг – название полка: “KOEN. PREUSS. 6I KURASSIER REGIMENT”.

Чеканка прусской медали, таким образом, стала ответом на дружественный жест российского императора, наверное поэтому её лицевая сторона выдержана в тех же мотивах: вензель Фридриха Вильгельма IV и надпись: “В ВОСПОМИНАНИЕ”. На обороте же в лавровом венке помещены надписи: вверху – “БЕРЛИН”, внизу – “ЦАРСКОЕ СЕЛО”, а между ними в три строки даты: “1818 20 ИЮНЯ 1843”.

В общем, вполне обычный обмен любезностями в рамках военно-дипломатического протокола. Вот только отчеканена прусская медаль из бронзы с последующим золочением, а экземпляры, которые были в распоряжении Холодковского, и с которыми он имел возможность ознакомиться, не имели ушка, а, значит, для ношения не предназначались. Поэтому он и называл её жетоном, а в конце своей заметки обращался к читателям с недоуменным вопросом: “почему прусский полк получил серебряные юбилейные медали для ношения на груди, а русский полк в аналогичном случае получил бронзовые, жетоны, – так сказать “карманного” назначения”. Ему ещё не было известно, что часть этих медалей, хотя и малая, носилась.

Ответа на свой вопрос Холодковский так и не получил – виной тому последовавшие вскоре мировые потрясения, продолжавшиеся долгие годы и приведшие к утрате в нашей стране накопленного в дореволюционные годы объёма знаний о фалеристике. Возрождение у нас этой науки началось уже после Второй Мировой войны.

Следует особенно подчеркнуть, что огромная роль в этом деле принадлежит представителям первой волны русской эмиграции С.Андоленко, Е.Молло и В. фон Рихтеру, публиковавшим свои работы на страницах издававшегося в Париже журнала “Военная быль”. В особенности последнему. Владимир Гвидович фон Рихтер, Георгиевский кавалер Великой войны, он всю свою жизнь собирал нумизматические памятники, связанные с русской военной историей и неутомимо вёл исследования на эту тему. Возможно, его публикации долго оставались бы неизвестными у нас в стране, если бы в 1972 г., уже после его смерти, они не были изданы книгой под названием “Собрание трудов по русской военной медалистике и истории”. Дело в том, что “Военная быль”, как издание, регулярно публиковавшее материалы, освещавшие историю Гражданской войны “с другой стороны”, была для советской власти идеологически вредным изданием. А сборник трудов фон Рихтера посвящён временам отдалённым и предметам специфическим, поэтому он довольно легко оказался в Советском Союзе, где без преувеличения стал одним из краеугольных камней возрождающейся науки о наградах наряду с книгой И.Г.Спасского и каталогом Е.Н.Шевелёвой.

Здесь, в числе других работ, были перепечатаны публиковавшиеся в “Военной были” с продолжением “Заметки медалиста”, одна из которых была посвящена прусской шефской медали. Непосредственным поводом для её появления на страницах журнала в далёком уже 1952 году послужил “исторический анекдот” опубликованный другим эмигрантским изданием – “Русским Военно-историческим вестником”. По-видимому основой для этого “анекдота” послужила заметка Холодковского в “Старой монете”, поскольку обе публикации одинаково ошибочно излагают историю назначения Николая I шефом прусского кирасирского полка.

Восстановив в начале своей заметки историческую истину, фон Рихтер далее категорично утверждает, что прусские медали (он, как и Холодковский, называет их жетонами) “никакого отношения к 3 гренадерскому Перновскому полку не имеют. 20 июня 1843 года в Берлине праздновалось 25-летие шефства принца прусского Вильгельма (будущего Императора Вильгельма) в 5-м пехотном Калужском полку”. Такой вывод им был сделан на основании двух немецких публикаций, 1906 и 1940 годов. Оттуда же он почерпнул данные о числе отчеканенных медалей и о их распределении: 8 золотых и 10 позолоченных медных наградных, с ушками, медалей для ношения на ленте Красного Орла были выданы депутации российского полка, состоявшей из 8 офицеров и 10 унтер-офицеров, прибывшей поздравить своего шефа; ещё 2 золотые и 3224 позолоченные бронзовые медали без ушков были отправлены в Россию для раздачи чинам полка.

Работы В.Г. фон Рихтера пользовались в Советском Союзе всё возрастающим авторитетом не только из-за острейшего дефицита литературы по фалеристике (он постепенно смягчался), но и во многом благодаря широте рассматриваемых автором тем, его эрудиции и прекрасному стилю. Поэтому приведённую им атрибуцию просто приняли на веру. Ради справедливости надо сказать, что фон Рихтер сочетал в себе черты увлеченного собирателя и дотошного исследователя, и не поддаться обаянию этой личности было просто невозможно!

Впрочем, как видно, эта медаль не слишком интересовала российских исследователей, зато в Германии публикации о ней появлялись хотя и с большими промежутками, измерявшимися десятилетиями, но регулярно. Так, в 1993 г. в немецком нумизматическом журнале “Money Trend” была опубликована статья Лотара Тевеса, посвящённая 150-летию “калужской медали”. Вместе с подтверждением прежней атрибуции здесь впервые приведена фамилия медальера, вырезавшего штемпеля, – Пфёнфер и уточнены данные о числе отчеканенных медалей: “Всего было изготовлено: две золотые медали по 8 дукатов (приблизительно 28 граммов), восемь медалей из позолоченного серебра и 3224 штуки из бронзы с золотым напылением. Из бронзовых позолоченных медалей одиннадцать имели ушко и ленту; это относится и к восьми медалям из позолоченного серебра. Эти экземпляры медали, предназначенные для ношения на ленте ордена Красного Орла, король вручил приехавшей в Берлин русской военной депутации из Калужского полка. Восемь серебряных позолоченных медалей получили офицеры, а одиннадцать – унтер-офицеры члены депутации. Две золотые медали, не имеющие ушка, получили принц Вильгельм и Николай I, хотя это пока ещё не доказано”. Последнее утверждение позволяет усомниться в знакомстве автора статьи с русскими публикациями. Холодковский совершенно определённо пишет о том, что золотой экземпляр медали, отчеканенный по распоряжению Николая I в память двадцатипятилетия его шефства над прусским кирасирским полком, был отослан к прусскому королю. Находясь в рамках единого дипломатического протокола, Фридрих Вильгельм IV был просто обязан поступить так же.

И всё же, к какому полку должна относиться прусская медаль? Можно ли ответить на этот вопрос без поисков в российских архивах? Что, в конце концов, говорится об этом в книгах по истории Перновского и Калужского полков?

Начнём с последнего вопроса. Полковые истории по этому поводу молчат, но молчание это на наш взгляд красноречиво. В отличие от многих других полков Российской армии, все опубликованные исторические очерки обоих этих полков носят краткий характер. Однако, если в историях Перновского гренадерского полка практически не освещены его взаимоотношения с шефом, то калужцы уделили этому вопросу достаточное внимание: посылка депутаций, подарки шефу, подарки от шефа, но – никакого упоминания о медали. Это умолчание достаточно красноречиво, хотя и относится, говоря юридическим языком, к разряду косвенных доказательств.

Архивные разыскания могут, конечно, ответить на многое. В частности прояснить не рассматривавшийся здесь вопрос, почему достаточно часто встречаются экземпляры с ушками, явно приделанными позднее и со следами ношения. Однако принадлежность этой медали была совершенно определённо указана уже в публикации 1850 г. Напомню: там сказано, что медаль была выбита по повелению Фридриха Вильгельма IV “по случаю двадцатипятилетнего юбилея его, как шефа российского гренадерского имени его полка”, то есть полное наименование полка – “Гренадерский его Величества Короля Прусского полк”. Этот полк при своём сформировании в 1806 г. получил наименование Перновского мушкетёрского, затем в 1813 г. за отличия в войне с французами был переименован в гренадерский, с 1818 г. назывался только по имени шефа, в 1857 г. стал именоваться Перновским гренадерским Его Величества Короля Прусского полком, в 1860 г. – Перновским гренадерским Короля Фридриха-Вильгельма IV полком и, наконец, в 1864 г. к наименованию полка был добавлен номер – третий.

Наконец стоит внимательнее рассмотреть саму медаль. В ней ничего не указывает на то, что она как-то связана с принцем Вильгельмом и 5-м пехотным Калужским полком. На лицевой стороне помещён вензель не его, а Фридриха Вильгельма IV, а на обороте помещены точные даты как назначения Фридриха Вильгельма шефом Перновского полка, так и двадцатипятилетия шефства, причём именно так, как это принято на медалях: по краям цифры годов, а между ними число и месяц. Географические названия, также помещённые на медали, уже давно объясняются следующим образом: в Царском Селе Фридрих Вильгельм был назначен шефом полка, а в Берлине он праздновал юбилей этого события. Принц же Вильгельм был назначен шефом Калужского полка ещё 6 февраля 1818 г. Даже если представить, что, как утверждает фон Рихтер, он смог отпраздновать юбилей своего шефства только 20 июня, то вряд ли эту дату увековечили бы на медали.

Таким образом, имеются достаточные основания считать эту медаль принадлежащей 3-му гренадерскому Перновскому Короля Фридриха Вильгельма IV полку.

Однако даже такое очень небольшое историческое расследование нужно довести до завершения. В данном случае – попытаться объяснить, как возникло это заблуждение.

Понятно, что фон Рихтер, а за ним и российские историки, просто приняли на веру сообщения своих немецких коллег, логично рассудив, что наиболее точная и полная информация о медали должна находиться там, где её изготовили.

Что касается публикаций немецких историков, то в них в первую очередь обращает на себя внимание сочетание двух казалось бы несовместимых вещей: неверной атрибуции и совершенно точных данных о чеканке медали. Объясняется это, судя по всему, обращением как раз к архиву изготовителя медалей – Берлинского монетного двора. Нелишне напомнить, что любой монетный двор является, прежде всего, промышленным предприятием и поэтому здесь фиксируется в основном информация, необходимая для осуществления его производственной деятельности: имя резчика штемпелей (которому нужно заплатить за работу), тираж медали (для составления счёта на оплату работ) и расход металла или металлов пошедших на чеканку (особенно драгоценных – для списания и учета). В качестве аналогичного примера можно вспомнить чеканку на Санкт-Петербургском Монетном Дворе медалей “для китайского чрезвычайного посольства”(в “Описании русских медалей” В.П.Смирнова значатся под № 1096) полвека спустя: в документах монетного двора зафиксирован именно этот набор сведений, но нет никакой информации, что за посольство имеется в виду – китайское ли в Россию, российское ли в Китай.

Таким образом, не имея, по-видимому, ясной информации о принадлежности медали, немецкие историки оказались перед выбором, с чьим именем (именно так – а не с каким полком) связать эту медаль: Фридриха Вильгельма IV или Вильгельма I. Сделанный ими выбор был обусловлен, так сказать, “историко-психологическими” причинами. Начнём с того, что роль Вильгельма I в истории Германии неизмеримо значимее, чем роль его старшего брата, проводившего в своём королевстве противоречивую внутреннюю политику, приведшую к путанице и анархии в управлении государством, проявившего слабость во время революции 1848 г. и закончившего умопомешательством. В отличие от него, Вильгельм I пользовался в своей стране большой популярностью. Приступив в 1857 г. к управлению Пруссией, а в 1861 г. заняв престол, он проявил на этом посту большое трудолюбие, упорство, твёрдую волю и умение выбирать себе сотрудников. В результате из прусского короля он к концу жизни превратился в императора объединённой Германии.

Немаловажную роль в таком выборе сыграла и история назначения принцев шефами этих полков. Для Фридриха Вильгельма и Перновского гренадерского полка это назначение носило вполне случайный характер, а вот в случае с Вильгельмом дело обстояло совсем по-другому. Получив в 1807 г. чин лейтенанта, он с 1813 г. участвовал во всех кампаниях против Наполеона, неизменно обнаруживая под огнём мужество и отвагу. В 1814 г. в решительную минуту сражения при Бар-сюр-Об юный Вильгельм стал во главе Калужского пехотного полка и увлёк его в атаку, за что получил от императора Александра I орден Св.Георгия 4-й степени. Не удивительно, что назначение его шефом именно Калужского полка для обеих сторон стало знаменательным. Как позднее выяснилось, знаменательным оно стало и для немецких историков, определив атрибуцию медали.